Сейчас 2:30 ночи. Я зажег маленькую свечу, повесил москитную сетку и надел мантию. В нашей лесной заводи, расположенной на северо-востоке Таиланда, сейчас очень тихо. Я медитировал с 22:00 в своей крошечной хижине.
Узкая тропа через лес составляет 930 шагов, которые я уже много раз отсчитывал на своем пути к главному залу. Я направляю свет своего фонаря на несколько метров вперед во избежание встречи с коброй или гадюкой, которые могут оказаться на пути. Сегодняшнее утро довольно приятное, без проливного дождя и грязи.
Мой разум легок и свободен. Жизнь в лесу оказала на меня огромное влияние наряду с медитациями и 227 правилами буддиста. Основные правила, например, гласят: не убивать живых существ, никакого секса или мастурбации, не воровать, не лгать. Второстепенные правила включают в себя такие вещи, как: не стоять при мочеиспускании, не собирать цветы, не уничтожать растения, не ломать растущие ветви деревьев, не копаться в земле, не касаться денег, не употреблять алкоголь и т.д. Я могу есть только то, что было предложено, и только один раз в день до полудня. Всю пищу нужно съесть сразу утром, нельзя сохранять еду на потом. Есть нужно быстро.
Это жизнь, состоящая из зависимости и дисциплины. И она оказала на меня большее влияние, чем я мог предположить. Это по-настоящему заставляет отказаться от тех сильных желаний, которые ослепляли меня в прошлом, и довольствоваться более утонченными вещами, находящимися на расстоянии вытянутой руки.
Я продолжаю идти сквозь ночь к главному залу. Лающий олень резко вскакивает рядом и скрывается в джунглях. Я смотрю спокойно и внимательно, без страха, который больше не преследует меня. Сдвиги в сознании, обусловленные медитативной практикой, подавили мой страх.
Чуть впереди в лунном свете я увидел зал для медитации. Моя работа заключается в том, что я звоню в колокол в 3:00, объявляя сообществу, что настало время встретиться. Я поднимаюсь на платформу с колоколом и замечаю в соседней яме череп, оставшийся от вчерашней кремации. Похоже, он улыбался в лучах тлеющих угольков. Я позвонил в колокол традиционным образом, который не менялся на протяжении 2500 лет, со времен Будды.
Я зажигаю свечи в зале и нахожу место на цементном полу. Я занимаюсь медитацией. Вскоре приходят остальные монахи и монахини и занимают свои места. Мы медитируем до тех пор, пока не начинаем видеть линии на своих ладонях в пробивающемся свете, после чего надеваем свою верхнюю церемонную одежду и отправляемся в близлежащие деревни за милостыней.
Я присоединяюсь к небольшой группе монахов, которые направляются на восток к восходящему солнцу. Мы проходим через множество рисовых полей с большим количеством змей, как в воде, так и на берегу, вытягивающих свое тело и высовывающих язык, чтобы почуять приближение живых существ. Манго и банановые деревья, запятнавшие ландшафт, напоминают плавающие красные шарики на горизонте, которые приветствуют нас. Все вокруг мирно и спокойно под стать монахам, идущим в тишине, сосредоточившись на своей медитации.
Наш 4-километровый путь пешком до деревни начинается в лесу среди орхидей и всякого рода цветов. Красочные птицы резвятся на деревьях, а большие ушастые белки деловито снуют по земле. Из бамбуковой рощи и больших папоротников сочатся трели различных пернатых, и резкие запахи джунглей сопровождают нас, пока мы не выйдем на рисовые поля. Затем наш путь следует вниз по узким переулкам, огороженным с обеих сторон.
Буйвол местных сельчан бросает осторожный взгляд и досадно опускает голову, когда мы приближаемся. Может быть, наше присутствие напоминает им, что скоро им нужно будет отправляться на рисовые поля для начала очередного трудового дня. Может быть, им не нравится наша оранжевая одежда. Но факт в том, что они не любят монахов.
Деревни кипят жизнью. Собаки со страшными шрамами на теле и отсутствующими ушами выживают на улице, многие заражаются бешенством. Улыбающиеся матери стоят за пределами своих хижин, и купают своих детей, обливая их ведрами холодной воды. Жители деревни на мгновение прекращают свою деятельность, складывая руки возле груди, когда мы проходим рядом, в знак уважения к людям, которые посвятили свою жизни высшим идеалам.
Однажды я засмотрелся на одну из матерей. Она была очень счастлива в тот момент. Кого во всем остальном мире в этот момент можно назвать более удовлетворенным жизнью человеком, чем эту обычную жительницу деревни со своим ребенком? Может ли богатство или власть стоить больше, чем то счастье, которое она испытывает в этой маленькой деревне?
Мои ноги окончательно загрубели, поэтому куски острого гравия в деревнях больше не причиняют мне боли. Для этого потребовалось много месяцев. Это был хороший год для сельчан. В своей чаше на маленькой площади я нахожу несколько фруктовых напитков. Мы возвращаемся в зал со своей едой и раскладываем ее перед собой. Это будет наш единственный прием пищи в течение дня.
Жители деревни сидят в центре зала, внимательно наблюдая. Мы сидим, скрестив ноги, и выражаем благодарность за полные чаши, стоящие перед нами. Некоторые жители предлагают дополнительные продукты питания. Я стараюсь не смотреть слишком пристально на то, что они предлагают. Затем я все это смешиваю вместе, стараясь чтобы не было видно насекомых случайно попавших в мою миску. Жители стараются прокормить своих монахов и монахинь, предлагая нам свою лучшую еду, богатую дефицитным белком. Они смотрят на нас, как на свои идеалы, и я чувствую огромную ответственность по оправданию их ожиданий.
После еды мы выходим на улицу и моем посуду, оставляя ее на солнце в течение нескольких минут. Перекидываемся несколькими словами друг с другом и затем отправляемся по своим хижинам для проведения оставшейся части утра и начала дня. Это время, когда я предпочитаю вздремнуть. Поэтому я могу сидеть в медитации большую часть ночи. Ночью более прохладно, и я обнаружил, что моя медитация получается более сосредоточенной в предрассветные часы утра.
