Вечер — блаженное время в Таиланде. Вечером тепло, но нет удушающей дневной жары, которая благородно сдается относительно прохладной ночи. Если я не медитирую в своей хижине по вечерам, то нахожусь в главном зале под покровом сумерек и пою вместе с другими монахами или медитирую, сидя в джунглях (уповая на то, что змея не заползет мне под подол, и бешеная собака из деревни не укусит меня).
Время от времени мы собираемся в хижине настоятеля, разговаривая о дхарме. Его хижина красива, с обилием тропических растений и цветов со всех сторон. Хижина сама по себе небольшая, но поскольку она построена посередине большой, украшенной, приподнятой террасы, поддерживаемой высокими, основательными колоннами вместо четырех обычных стоек, что подпирают наши хижины, вся структура имеет вид довольно массивного строения. Жилые помещения внутри хижины имеют примерно тот же размер, что и наши жилища, но вследствие того, что все это располагается на большой платформе, места хватает для всего сообщества.
Настоятель располагается на высоком сиденье, медленно овеваемый воздухом с помощью больших банановых листьев, которыми машут один или два старших монаха. За исключением звука москитов, приготовившихся отведать нашей крови (что, хотелось бы надеяться, не приведет к заражению малярией), все чрезвычайно тихо. Неподвижный воздух ощутимо нагружен влагой, назревает шторм и сезон дождей. Никто не разговаривает и не двигается после того, как все мы занимаем места на бетонном полу. Никто не издает ни звука в этой абсолютной тишине.
Дважды в месяц я брею свою голову наголо с помощью безопасной бритвы. Без зеркала это делать довольно сложно. Но это был интересный опыт для меня. Слегка порезавшись на этот раз, я обрабатываю рану и отправляюсь на полуночную встречу в главном зале с остальными членами сообщества. Один из монахов добровольно читает 227 правил на языке пали (по памяти), что занимает около 45 минут. Затем мы сидим всю ночь в зале, медитируя до самого рассвета. Несколько семей из деревни всегда посещают эти всенощные бдения. Они сидят рядом с нами и ждут до 3:00, чтобы поговорить с одним из монахов. Затем они возвращаются к своей работе на полях, нисколько не обеспокоенные отсутствием сна.
Эти полнолунные ночи, когда мы полностью погружались в медитацию, являются одним из моих любимых воспоминаний о Таиланде, наряду со спокойными утрами, когда мы вместе сидели в зале, походами в деревни и днями, когда мы собирались, чтобы покрасить свою одежду. Мои друзья-монахи ухаживали за моими телом и душой, когда я находился не в лучшем состоянии. Они кормили меня медом и бананами для борьбы с дизентерией и даже убедили меня выпить собственную мочу, чтобы вылечить многие другие болезни.
Уединенная жизнь монахов и монахинь оставляет некоторые следы на этой земле в виде кармы за самоотверженные действия и мирное существование. К сожалению, мало кто за пределами Таиланда знает об этом. Возможно, главным достоинством монахов, которое осознается после совместной жизни
с ними, является то, что никто из них не находился дома при этом. У них не было никакого «я» внутри себя. Их внимание всегда было предназначено другим людям, миру, состраданию. Я восхищаюсь ими гораздо больше, чем богатством и знаменитостью, которые теперь имею. Мое сердце навсегда останется с ними.
